Благотворительность в современной России явление молодое. Оно еще не имеет опыта, традиций Богатые преуспевающие люди только учатся «благо творить». Это именно новые русские, ибо со старыми русскими купцами, предпринимателями и промышленниками их мало что связывает. Более 80 лет прошло с тех пор, как распалась связь времен. Сведения о многовековых традициях страны, которую называли «благо творительная Россия», пылятся в библиотеках.
А ведь когда-то в России практически не было ни одного состоятельного человека, который не был бы благотворителем. Меценатство русских купцов стало общеизвестным фактом. Вклад некоторых благотворителей в дело повышения благосостояния России поистине грандиозен. Стали нарицательными имена таких русских благотворителей, как Демидов, Шереметев, братья Бахрушины, Хлудов, Третьяков, Мамонтов и многие-многие другие.
Но речь ни в коей мере не идет только о богатых. Чувство сострадания к ближнему всегда отличало россиян. За последние годы, когда перед страной во всей своей неприглядной красе встала проблема нищенства, бездомных детей и неухоженных инвалидов, рука дающего не оскудела. Везде находятся сердобольные люди, готовые поделиться последним. Представляется, что россияне просто истосковались по состраданию. Причем истосковались не столько просящие, сколько дающие. Их толкает на это то же, что толкало их предков: жалость, любовь, желание поделиться тем, что есть.
Так что наступила пора возрождать благотворительность в России. Почва уже есть, она ухожена заботой многих поколений наших предков. Открывая новую рубрику, мы надеемся, что опыт прошлых лет и веков осветит историческую память наших современников и поможет возродить незаслуженно забытое.
Начало
Творить благо, делать добро привыкли на Руси издревле. Помочь слабому, накормить голодного, подать просящему эти неписаные правила знали еще восточные славяне. Те немногочисленные сведения, которые дошли до нас о ранних, дохристианских временах, позволяют судить о том, что наши предки были людьми добродушными, открытыми, «злые и лукавые» встречалась среди славян довольно редко. По свидетельству современников-чужеземцев, славяне своей нравственностью производили на них выгодное впечатление.
Два качества русского человека находят свои корни в далекой древности. Это гостеприимство и гуманное отношение к пленникам. Воинственность никогда не была господствующей чертой славянского народного характера. Странников, пишет С. М. Соловьев, усердно провожали с одного места на другое, не давали терпеть никакой нужды. Гостеприимство, как справедливо считают летописцы, явилось первообразом благотворительности, сострадания. Конечно, причины гостеприимства славян можно объяснять тем, что они чаще других народов подвергались нападениям, изгнанию, враждебным столкновениям с противником. Но мало ли мы знаем других народов, у которых подобные обстоятельства порождали отнюдь не гостеприимство, а озлобленность и недоверие. Возможно, есть и другие причины, нам неведомые и уходящие в такую глубь веков, откуда их очень трудно извлечь.
Что касается обхождения с пленниками, то свирепость и жестокость в борьбе с врагами имела место и у славян. И это понятно и оправдано временем.
Однако если пленникам сохраняли жизнь, то их не заставляли рабствовать целый век, как это делали другие народы. Назначался определенный срок, после которого пленные могли заплатить откуп и вернуться на родину либо остаться жить «между славянами в качестве людей вольных и друзей».
Существуют письменные свидетельства, дающие представление об отношении славян к своим сородичам, попавшим в плен. Учитывая условия эпохи, можно сказать, что эти свидетельства уникальны. Речь идет о договорах князя Олега и князя Игоря с греками, заключенных после их успешной борьбы с Византийскими императорами. В обоих договорах отдельно выделены статьи о выкупе пленных. В договоре 911г. говорится, в частности, что «если в какой-нибудь стране будут держать русского или греческого невольника и случится в той стране кто-нибудь из русских или из греков, то последний обязан выкупить невольника и возвратить его на родину, за что получит искупную цену или общую цену невольника; военнопленные также возвращаются на родину, пленивший получает общую цену невольника». Во втором договоре, заключенным князем Игорем в 945 году, раскрывается финансовая сторона дела: «Если русские приведут пленников-христиан, то за юношу или девицу добрую платят по 10 золотников, за человека средних лет 8, за старика или дитя 5; своих пленников выкупают русские за 10 золотников».
Приведенные сведения дают вполне определенную характеристику народу, умеющему не только сострадать, но и реально помогать тем, кто попал в беду. И это в воинственные, жестокие и во многом дикие времена.
Сказанное дает право допустить, что еще до принятия христианства в характере русского народа существовала та человеколюбивая направленность, которая с крещением Руси смогла развиться в полной мере. То есть христианские заповеди нашли на Руси определенный душевный отклик.
Крещение Руси не было и не могло быть безболезненным, ибо все, что касается нравов и традиций, особенно религиозных, очень глубоко укореняется в общественном сознании. Однако в Киеве, где Великий князь Владимир начал крещение народа, явного противодействия населения не наблюдалось. Причинами столь мирного хода крещения является и то, что среди жителей Киева было уже много христиан, и то, что у язычников не существовало сословия жрецов, которое могло поднять свою паству на борьбу с христианством. Но все-таки главным было то, что язычество не являлось единой объединительной религией: оно дробилось на множество суеверий и предрассудков. В этом плане язычество не имело никаких шансов устоять перед христианством.
О Великом князе Владимире, прозванном Святым, в летописях много противоречивых данных. Его представляют, с одной стороны, как языческого идолопоклонника, чрезмерно склонного к чувственным наслаждениям и очень неразборчивого в средствах. Летописец, в частности, называет Владимира «вторым Соломоном в женолюбии». Но, с другой стороны, Владимир предстает добрым и последовательным христианином, святым, славным своею щедростью и любовью к народу. Н.И. Костомаров высказывает мысль, что летописец намеренно хотел показать Владимира-язычника, как жестокого и кровожадного князя, с тем чтобы более выпукло ощущалось его чудесное превращение после принятия христианства. Но как бы то ни было, достоверно известно, что Владимир принял христианство в 988 году в одном из греческих городов на юго-западном берегу Крыма. Затем в Киеве он крестил своих сыновей и народ.
Для самого Владимира христианское вероучение стало откровением. Летопись сообщает об этом следующее: Владимир любил слова книжные, и услыхав однажды, как читали в Евангелии «Блаженны милосивии, яко тии помиловании будут»; и потом: «Продайте имения ваши и дадите нищим»; далее: «Не скрываете себе сокровищ на земле, идеже тля тлит и татье подкапывают, но скрывайте себе сокровища на небесах, идеже ни тля тлит, ни татье крадут»; и, слыша псалом: «Блажен муж, милуя и дая» услыхав это, Владимир велел всякому нищему и убогому приходить на княжий двор, брать кушанье и питье, и деньги из казны. Но этого мало; он сказал: «Дряхлые и больные не могут доходить до моего дворца» и велел сделать телеги, куда клали хлеб, масло, рыбу, овощ разный, мед в бочках, квас и возили по городу, спрашивая: «Где больные и нищие, которые не могут ходить?» Таким и раздавали.
В 996 году, то есть вскоре после принятия христианства, Владимир издал церковный устав, по которому попечение и надзор за общественным призрением возлагались на духовенство. Часть средств, находившихся в распоряжении церквей и монастырей, шла на призрение находившим здесь пристанище бедным, увечным и странникам. Кроме того, Владимир учредил училища как для обучения детей знати, так и для детей со средним достатком и «убогих людей». Были учреждены также богадельни и странноприимные дома. В годы княжения Владимира больные в Киеве и других городах пользовались врачебным уходом.
Известно и то, что Владимир Святой был очень щедр на милостыню. Так, празднуя освещение церкви Преображения, Владимир велел сварить «триста варь меду», созвал бояр, посадников, старшин из разных городов и раздал бедным 300 гривен (одна гривна равнялась фунту серебра).
После смерти Владимира Святого всех Великих русских князей вольно или невольно сравнивали с их великим предком. Сравнивали, помимо всего прочего, и по тому, как они заботились о самых низших слоях общества. Так, по поводу Ярослава Мудрого, сына Владимира Святого, в летописи сказано: «Яко и отец его христолюбив».
Е.А. Вечерина, кандидат исторических наук
журнал “Некоммерческие организации в России”, № 2, 2001