Началась Восточная война 1853-1856 гг. Стали приходить с театра военных действий письма с описанием ужасных мучений раненых и больных воинов, страдавших от недостатка порядка и распорядительности, от недобросовестности госпитальных начальников и служителей и поставщиков провианта, от ужасного равнодушия к их страданиям тех, кому вверено попечение о защитниках отечества. Стало известно, что в свою армию выехали французские сестры, что в английские госпитали поехала знаменитая мисс Найтингаль с сестрами.
А у нас еще не имели и понятия о сестрах милосердия. Пребывание на войне женщин казалось тогда не только зазорным и бесполезным, но и опасным в стратегическом отношении: они будто бы будут стеснять армию при переходах и отступлениях и что вообще с прибытием их на театр военных действий ослабнет военная дисциплина. Многое говорилось тогда и о «слабости женского пола», и об «утрате женственности». Само служение женщины у постели больного не имело еще того ореола, каким оно стало заслуженно пользоваться после, и казалось дамам света даже грязным и «шокирующим» их занятием.
Но, на счастье русского воина и вообще русского больного, нашлась тогда умная, энергичная и добродетельная женщина, которая положила начало тому благодетельному учреждению, которое содействовало после возникновению Российского общества Красного Креста. Этой женщиной была Великая княгиня Елена Павловна. Она немедленно организовала общину сестер милосердия – КрестоВоздвиженскую, собрала отряды любящих женщин, желавших послужить Христу в лице Его «меньшего брата». Она дала им медицинскую подготовку к этому служению, нашла материальные средства и испросила, с большими препятствиями со стороны военного начальства, высочайшее разрешение на отправку сестер на театр войны. В борьбе со странными взглядами общества Великая княгиня ежедневно ездила в больницы и своими руками перевязывала кровоточащие раны.
В декабре 1854 г. первое отделение в число 34 сестер уже начало работу в Симферопольских госпиталях. За ними последовало еще несколько отделений – всего 127 самоотверженных женщин, и среди них множество интеллигентных, представительниц старинных дворянских родов, как-то: Бакунина, Стахович, Будберг, Бибикова, Пржевальская, Карцева, Щедрина, Мещерская, Пожидаева, Романовская и др.
Для таких сестер уже сама поездка к Севастополю была первым тяжелым испытанием их святого намерения. По гололедице, в холод ехать надо было очень медленно ил и совсем идти пешком, так как тарантасы опрокидывались или увязали так, что двадцать человек едва могли сдвинуть их с моста. На остановках приходилось ночевать в грязных, зловонных избах и в таком холоде, что вода замерзала в стакане на столе.
После сражений раненые лежали на нарах или даже на голом полу «не только сплошь один подле другого, но даже отчасти один на другом». Роскошью были холщовые матрацы, набитые лыком и насквозь пропитанные мочою, гноем н кровью. В походных же госпиталях больные валялись прямо на земле в низких солдатских палатках, в которых едва можно было сидеть. Нахлынувший дождь мочил здесь раненых «до костей». Не хватало врачей, совсем не было многих самых необходимых медикаментов, очень мало госпитальных служителей, а те, которые и были, оставленные без начальственного присмотра, старались ничего не делать. Госпитальное начальство, служители и даже иногда врачи не только не принимали меры к облегчению горькой участи страдающих защитников
Жить сестрам приходится среди больных же и в условия их жизни, и потому они все решительно переболели и даже то одному разу; многие и умерли на своем посту от тифа, холеры и других болезней. Эти якобы «слабые духом» работали под градом пуль и разрывающихся смертоносных бомб и своим мужеством удивляли врачей и самих воинов. В дни штурмов сестрам не удавалось отдохнуть, как следует по двое и даже по трое суток.
Кроме физических страданий и страшного переутомления, невозможности своевременно есть, и отдыхать, сестры должны были вынести и ужасные нравственные муки. Страшные стоны, слезные мольбы, ужасные калечения, кровь и кровь без конца, постоянное умирание молодых жизней. Видеть это и слышать не день, не три, не неделю, не месяц, а месяцы. Какие тут нужны были нервы, и, конечно, уж не женские